Меланхолия

Вот и сказочке конец...

Не знаю, как вам, но лично мне последние работы Ларса фон Триера, окончательно порвавшего с глупостями «Догмы 95», нравятся куда больше, чем старенькие «Идиоты» (1998) да «Танцующая в темноте» (2000). Правда, чем интереснее мэтр снимает, тем более эгоцентричными становятся его отлитые в пленке приступы мизантропии. Сконцентрированность на собственных внутренних проблемах отчетливо сквозила у него еще в «Антихристе» (2009). А свежая «Меланхолия» — вообще чистейший образец переплавки последствий тяжелого невроза в произведение искусства.

Хэппи-энд?

Продолжая идти стезей мрачной притчевой поэтики, фон Триер рисует в новой картине историю Жюстины (Кирстен Данст), которая выходит замуж — и у которой явно не все в порядке с психикой. Чем радостнее, по идее, должна чувствовать себя героиня в подвенечном платье, тем ей в реальности хуже и хуже. Такая вот интересная барышня, очевидное альтер-эго постановщика.

Но вот приходит известие, что вскоре Земля столкнется с бродячей планетой под названием Меланхолия, и все погибнут, — и настроение дамочки волшебным образом меняется. Нормальные люди, включая сестричку Жюстины Клэр (Шарлотта Генсбур), съезжают с катушек от ужаса неизбежного финала, а зачарованной предвкушением конца света героине прямо на глазах хорошеет. Надо ли говорить, что хэппи-энд в системе координат, заданной режиссером, будет несколько отличаться от того, что подразумевают под счастливым концом в Голливуде?

Немного о себе

Складывается впечатление, что, полежав в психушке и отрефлексировав личные заморочки, фон Триер выстроил некую гармонию если не в общении с окружающими его людьми (каннская шутка про Гитлера напоминает — тут мастеру еще нужно работать над собой), так хотя бы внутри своей головы. Признав, что депрессия, сплин и мизантропия — важные детали двигателя его творчества, художник создал на диво ясное, красивое и, несмотря на тему, поразительно жизнерадостное кино, отражающее причудливые процессы, протекающие в его мозгу.

Вдохновленный пышной музыкой Вагнера и одержимый картинами эпической гибели, постановщик подобно своей Жюстине черпает силы в самой черной меланхолии. Порой это выглядит чересчур картинно, но фон Триер все-таки гораздо умнее простодушных классиков-романтиков и легко избегает мелодраматических излишеств в духе «Приди, сладкая погибель!» Он просто, внятно, без ненужных самолюбования, кокетства и даже без подходящего, казалось бы, случаю цинизма напоминает зрителю, что боль и страдания одного конкретного человека — горе по определению, а смерть миллионов — всего лишь статистика. И все когда-нибудь действительно кончится, но это не повод терять оптимизма. Особенно, если ты законченный пессимист.