Семь кабинок

Каждому не самому последнему режиссёру иногда, судя по всему, хочется похулиганить. Как Карлсон. Совсем недавно мы наблюдали, как хулиганил Алексей Балабанов, сделавший трэш-комикс «Жмурки», в котором известные артисты предстали как шайка смешных уродов. Тогда оппозиции «гламур-антигламур» ещё не существовало, поэтому предпоследний на сегодняшний фильм Балабанова можно было рассматривать, как желание режиссёра отдохнуть, а заодно и обстебать набравшую популярность тему криминальных 90-х. Однако нынче на дворе 2007 год, блондинки в шоколаде наступают дружным фронтом, заявляя при этом, что они антигламурны (попробуй спросить их, что это значит, и внятного ответа вряд ли можно ожидать), поэтому антигламурных фильмов, тем паче комедий, стоило ожидать. Вот и первая ласточка в лице фильма Дмитрия Месхиева «Семь кабинок».

Скажу честно, я такого от Месхиева не ожидал. Как бы ни ругали «Своих», «Женскую собственность» и другие фильмы этого режиссёра, его работы всегда были выполнены на определённом художественном уровне, а тут на тебе — «антигламурная криминальная трэш-комедия», выполненная, словно сериал без продолжения. Суть картины «Семь кабинок» проста: в действующем ночном клубе есть находящийся на ремонте женский туалет (уже веет откровенным бредом), где происходят разные интересные события, в центре которых одно — диск с некоей суперценной информацией, спрятанный в одной из кабинок. Его-то весь фильм и ищут. К чести авторов фильма в рамках притянутого за уши сюжета (автором сценария значится таинственный Никита Питерский, чьё имя уж очень похоже на имя всем памятного персонажа Романа Филиппова из всенародно любимой комедии «Джентльмены удачи»), который развивается в замкнутом пространстве, удержать интерес зрителя до конца им удаётся — свой пазл (фильм разделён на несколько историй, которые даются обратной перемоткой) они собирают умеючи. Правда, действуют они на грани фола, ибо не смешно, блин.

Нет, Месхиев и К стараются смешить зрителя изо всех, для чего показывают фриков всех мастей: здесь вам и две вышедшие в тираж, но хорохорящиеся тётки за 40 с жутким макияжем и в ужасающе пошлых шмотках, и два бандита-отморозка, и парочка, занимающаяся в одной из кабинок сексом, и охранник, который хочет в женском туалете «скинуть килограммчик», и удолбавшийся нарик, и даже Федя Бондарчук в роли комичного дилера. Но всё это за очень редким исключением натужно и не смешно. Такое впечатление, что фильм начинали снимать, имея в активе только канву сюжета (кто в какой кабинке и когда из неё выйдет/в неё попадёт), а диалоги придумывали на ходу, причём, возможно, сами артисты. Но ведь комедия не получится — если не обладающим комическим даром актёрам дать лишь проговорить тупые диалоги, получится некий суррогат, из которого явно будут торчать уши режиссёров, под которых так хотелось закосить (даже само название, «Семь кабинок», отсылает нас к фильму Квентина Тарантино и Роберта Родригеса «Четыре комнаты»). Слегка забавным получился персонаж Сергея Козика (так же, как и Фёдор Бондарчук, и Михаил Евланов, перешедший из прошлого фильма Месхиева) — такой индифферентный толстячок в борцовских ботинках, улыбнул наш Александр Яценко, сыгравший карикатурного нарка в растаманской шапке с дредами, разговаривающего со своим отражением, даже не напряг Фёдор Бондарчук в роли такого же карикатурного дилера (Бондарчук-младший стремительно вытесняет в роли «нашего всего» от кино Сергея Безрукова) — дауны почему-то удаются артисту очень неплохо (вспомним хулиганский «Даун-хаус» Романа Качанова, где Фёдор сыграл аутичного князя Мышкина).

Однако диалоги удручают. Один отморозок всё время инициирует истерики, заявляя, что «Да, я такой», другой спешит свалить, так как «У меня кот некормленый», девушка, когда не неё наставляют пистолет, начинает вопить: «Только попробуй меня изнасиловать!» и всё в таком духе. Если уж хотели авторы сделать смешно, то позвали бы, что ли, ребят из «Комеди клаб», раз уж сами не могут. Или вот ещё шутка юмора. Один герой говорит другому: «А ты знаешь, что мачо в переводе с испанского означает «козёл»?». Ага, а ещё бык, осёл и куча других животных, так как основное значение данного слова — это самец. В общем, чтобы посмеяться над «Семью кабинками», надо прийти большой компанией и с кучей пива — тогда, может быть, что-нибудь получится.

Нельзя не сказать о туалете — основном месте действия. Судя по всему, режиссёр вообще плохо себе представляет процесс ремонта. Если ему верить, то ремонт туалета в ночном клубе — это заляпать грязью зеркала и раковины (унитазы при этом останутся чистыми), поставить посреди помещения козлы, набросать мусора и в порыве устройства творческого беспорядка поставить посреди уборной старый унитаз «из другого сервиза». Наверное, это должно быть смешно. Не знаю.

Если же внимательно присмотреться к туалету и происходящему в нём, то можно вообще сделать вывод, что Месхиев снимал ещё и фантастику. Так, из туалета можно прямо через стену сразу выйти на заброшенный двор, звуки туалет поглощает просто фантастически да ещё и преобразует (сцена, когда после серии выстрелов в туалет прибегает охранник и говорит девушке: «Ты так орала, что всех переполошила», здорово умиляет), а уже если попытаться вместе с героями посчитать кабинки, число которых всё время меняется, то можно вообще заработать вывих мозга.

Как всегда в подобных выморочных историях, внешние эффекты идут в разрез со смыслом. Например, крутейший киллер (Артур Ваха), весьма красиво появившийся из кабинки в нужный момент, сначала заявляет, что он до сих пор ещё жив только потому, что не оставляет свидетелей, а потому вдруг выясняется, что убивать девушку он не намерен, то есть оставит живого свидетеля. Или ещё такое веселье. В самый интересный момент в туалет заходит техничка со зрением примерно минус десять, внешний вид которой отсылает нас к уборщицам в госучреждениях советского периода. Она снимает очки, открывает свой офис (одну из кабинок) и радостно занимается своими делами. Это уже просто какой-то навязчивый бред.

А в финале нас и вовсе ждёт сцена с выстрелами, трупами и кровью, слизанная с «Бешеных псов», что как бы подводит жирную черту и заставляет в очередной раз сделать неутешительный вывод: вторичность российского коммерческого кинематографа начинает переходить все разумные пределы.