Москва, я люблю тебя!

Незадолго до премьеры мы с приятелем пытались представить, каким будет фильм. Он, не раздумывая, сказал, что это будет гламурное г..но про золотую молодежь Москвы, далекое от настоящей жизни и настоящих проблем. Я не спорила. Во-первых, розовый постер с гламурной барышней с розовой сережкой в полголовы отметал всякие сомнения, что это может быть негламуром. А во-вторых, список режиссеров намекал, что жестокой правды жизни от фильма ждать не стоит. В списке не значилось ни одного представителя «Новой волны» - а только они и могли сказать о Москве так, чтобы сердце защемило, зато было порядка 10 фамилий, которые не вызывали ничего кроме недоумения и вопроса «А кто все эти люди?». Чуда можно было ждать только от Ивана Охлобыстина, но чуда не произошло, хоть, как никто другой, он снял для альманаха аж 3 новеллы.

Главная проблема, которой не было в «Париж, я люблю тебя», но которая начала проглядывать в «Нью-Йорке» и очень наглядно продемонстрирована в «Москве» - режиссерам не удалось передать дух и энергию города. Все скатывается к банальным историям любви – пусть и на фоне Москвы, но не связанными с ней. Эти истории ничуть не изменились, если бы их сняли на фоне курской «триумфальной арки», питерского Исаакиевского собора или нижегородской чкаловской лестницы. А потому кажется, что листаешь красочные глупые виньетки с портретами высокодуховных интеллигентов, живущих в красивых сталинских домах в центре столицы. Ни одной парня с барсеткой, ни одной хрущевки, ни одного района вроде какого-нибудь Бибирево. А ведь Москва живет именно там – далеко, дорого и преступно.

Надо признать, что вопреки ожиданиям так называемого гламура в фильме не случилось. Напротив, в каждой короткометражке сквозит желание рассказать простую историю, без чернухи и понтов. Но это-то фильм и сгубило. Уж слишком просто, а порой и вовсе высосано из пальца. Некоторые новеллы косят под ироничность «Парижа» и «Нью-Йорка». Думаю, все помнят нью-йоркскую короткометражку, когда мужчина на улице знакомится с женщиной. И так и сяк обхаживает ее с целью минимум - попить кофе, с целью максимум – провести с ней ночь. «Нет проблем», - говорит женщина и протягивает ему визитку с расценками на ночь. В первых короткометражках «Москвы» режиссеры пытаются подобным образом развернуть свои истории: чтобы все ровно-ровно, а потом в конце «бац!». Но юмор плоский, ирония недобита, герои ненастоящие. Водитель поливальной машины ходит в пиджаке и с бабочкой. Женщина в летах 10 лет в один и тот же день приходит на мост, надеясь, что единственный и любимый все же придет. Два пенсионера ежедневно приходят к фонтану в центре ГУМа в надежде встретиться. Милиционеры помогают провинциалке, у которой украли телефон, деньги, документы и вообще все то, без чего в Москве можно заживо похоронить себя под ближайшим деревом. Порой проскальзывает юмор вроде недоуменного похихикивания: «В Москву, в Москву за счастьем? – Девушка, Вы что, возвращайтесь домой».

Кажется, режиссеры сами не верят, что Москва может быть для кого-то местом для счастья. В студенческое общежитие, где захлебываясь наслаждениям, тешатся русская студентка с итальянцем, врывается миграционная служба с чавкающем жвачкой ментом и просит предъявить документы. В центре города сидит киллер с автоматом, в окне многоэтажки Федор Бондарчук пытается покончить жизнь самоубийством, банкир избивает сковородой любовника жены... Причем и секс, и криминал какие-то уж очень глуповатые, двусмысленные, ненастоящие. «Париж» был очень романтичен - после него хотелось летать. «Нью-Йорк» был порой романтичен, порой сероват, а порой скучен, но все же складывал определенное впечатление о городе – сгустке жесткого криминала и романтических порывов.

А «Москва» получилась безликой. Без духа, без энергии. Вроде есть романтика – но она обрывается на каких-то ненастоящих вещах вроде работников коммунального хозяйства в пиджаках и с бабочкой, на утренних пробежках по пустым улицам Москве (пустым!), на цыганах, живущих в приличном сталинском доме в центре Москвы. Вроде есть криминал, но киллер добрый и справедливый, а криминальные группировки устраивают перестрелку перед цветочным ларьком из-за того, что одному главарю нужно купить лилии Изабелле, а другому ромашки маме. Искренний романтизм чувствуется только в короткометражке Василия Чигинского про работницу метро, которая днем спит, а ночью в метро в полной темноте рисует солнечные картины. Но разве можно рисовать картины в темноте? И вот такая недодуманность деталей во всем. Повсюду настырно сквозит поддельное стремление показать Москву милой и доброй, припудрить ее мягкими шутками, которые, к сожалению, будут понятны только москвичам (и то не всем), потому что завязанны исключительно на сидящей у всех в печенках проверках регистрации. Можно подумать, что это единственная проблема столицы. А кроме Кремля, главного здания МГУ и памятника порокам в Москве больше смотреть нечего. «Девушка, Вы что, возвращайтесь домой!».