28 дней спустя

Вообще-то я не самый горячий поклонник фильмов про эпидемии, вирусы, штаммы, бактериологическое оружие и разный фарш/винегрет из человечинки. Ну не нравятся мне портреты (постепенно переходящие в пейзажи, а затем в натюрморты) людей, харкающих кровью, покрытых струпьями и гнойными язвами, истекающих какими-то неканоническими жидкостями и т. д. и т. п. Такой вот у меня извращенный вкус. До сих пор в моей памяти то и дело всплывают кадры из дебильно-членовредительского фильма «Лихорадка», на просмотре которого я едва не загубил свою пищеварительную систему. Однако «28 дней спустя» – совсем другое дело. Это отлично снятая, умная и по-своему даже красивая апокалиптическая фреска, срежиссированная Дэнни Бойлом – постановщиком «Неглубокой могилы», «На игле» и «Пляжа».

Автор сценария «28 дней» Алекс Гарланд снова, как и в «Пляже», сконструировал антиутопию на тему выживания в современном мире. Но если герои «Пляжа» с примкнувшим к ним ДиКаприо пытались создать «рай» на отдельно взятом острове, то персонажи «28 дней» пытаются вырваться из ада (без кавычек) на отдельно взятом – английском – мини-континенте. При этом антиутопия «28 дней» двуслойна: слой первый – побег из мест обитания инфицированных безымянным вирусом экс-людей; слой второй – создание нового общества из людей здоровых, которые в итоге оказываются не менее больными на голову, чем напрочь утратившие рассудок мутанты. В результате главные герои и оттуда, и отсюда «уходят по-английски» – то есть просто проламывают неразумные черепные коробки родственных особей, на которых уже не действует сила убеждения.

Любопытно, что завязка «28 дней» почти полностью совпадает с началом антиутопии другого – еще более знаменитого – британца Терри Гиллиама «Двенадцать обезьян». Точно так же группа «зеленых» (пока еще в переносном смысле слова) активистов проникает в секретную лабораторию и выпускает на волю зараженных учеными приматов. (Правда, в финале «Двенадцати обезьян» выяснится, что заразу приносят в мир не безобидные любители животных, срывающие замки с вольеров, а некий безвестный маньяк, где-то по случаю раздобывший смертельный вирус, но это уже мелочи.) Точно так же инфекция сеет среди людей смерть и всеобщий хаос. Однако если у Гиллиама дело кончается построением тоталитарного общества, то у Бойла хаос просто переходит в резню всех против всех (почти по Гоббсу) и вымирание оставшихся (надпись на стене церкви: «Покайтесь, ибо конец охренительно близок»).

Правда, нескольким лондонцам удается выжить среди окружающей сумятицы, но им ежеминутно грозят смертью стаи одичавших людей, заразившихся упомянутым вирусом, который в самом начале будет определен как «вирус ярости». Разлагающиеся почти что на ходу, с огромными красными глазами, лишенные рассудка и страха, эти милые леди и джентльмены набрасываются на братьев по разуму, рвут их зубами, раздирают отросшими ногтями, немилосердно кусают, словно вампиры (да-с, приятно лишний раз напомнить о себе, любимом). Через двадцать секунд после попадания вируса в кровь человек превращается в необузданного зверя и теперь уже бежит по следу здоровой плоти еще не распотрошенных собратьев. Но даже пройдя через ужас творящейся вокруг мутации и добравшись до пригорода Манчестера, где несколько здоровых солдат собирают коммуну, герои не находят успокоения, ибо солдаты постепенно сходят с ума от метафизической безнадежности и длительного полового воздержания. Несчастных лондонцев они собираются употребить по прямому назначению: мужчин впрячь в военное дело, а женщин... ну, с женщинами и так понятно. Так что тем, кто привык к традиционному укладу жизни, предстоит последний и решительный бой – но не с мифическими драконами, захватившими Британию во «Власти огня», а с себе подобными, решившими построить новый, лучший мир. Побег неизбежен, однако прежде чем беглецы выложат на земле крупными буквами «Hello» (чтобы быть увиденными с континентальных самолетов-спасателей, кружащих над взятой в кольцо карантина Англией), им не единожды привидится гораздо более подходящее к случаю слово «Hell».